Нам сказали найтись. Непал, Лангтанг (2019)

«Здравствуйте Инна, нам сказали «найтись»», - простые и понятные слова, прочитала и улыбнулась. Найтись по пути в Непал. Найтись и на пути, продолжала я улыбаться и собирать цветные бусинки слов и чувств в себе. Писал мне пока совсем незнакомый Сергей. Мы, конечно, нашлись в аэропорту Шарджа. А с «нам сказали найтись» я прожила целое непальское путешествие по долине Лангтанг.

Особенный, для кого-то редкий опыт, собраться в фойе «Yak and Yeti», чтобы впервые взглянуть, да, лишь взглянуть друг на друга, а вдруг, и услышать, и быть услышанным. В эти молниеносно пролетевшие в Катманду часы моё путешествие по пути «нам сказали найтись» уже началось. Наблюдение, простой и доступный способ быть с двумя коренными разновидностями бытия, с чужим и своим, проводить границы между ними, смещать эти границы, превращать одно в другое. Иллюзия, будто наблюдаешь за окружающим. Почему же тогда нет? Возможно, потому что нам доступны наблюдения за непрерывно сменяющимися состояниями лишь самих себя.

Вот улыбающиеся ребята из «7Summit», собранные и немного переживающие. Просторный обеденный зал, в котором гости имеют шансы встретиться глазами друг с другом. Имеют и используют. Размеренный ритм, звуки и привычные состояния людей в порядком обветшалом лобби. Скорые утренние сборы и спешный выезд. И вот, да, портье, с выправкой, неизменно говорящий намасте гостям. Размышляю, что краткость —исчезающая мимолётность — жизни отчасти компенсируется способностью жизни накапливаться внутри и присутствовать в нас — в каждый из проживаемых моментов — всей-целиком, всей-одновременно. Этот прозрачный внутренний шар постоянно растёт, не теряя старых связей и прорастая новыми. Уже в пути, нашлось где-то глубоко во мне, а сколько гостей оказываются исчезающими мимолётностями для него! Исчезающие мимолетности друг друга.

Лоджий для сна было немало (девять, не считая Катманду), и каждое прочно связано во мне с ребятами, делившимися своими историями. Своего рода, опыт касания ко всему миру сразу, увиденному под некоторым единственным углом зрения и вмещенному в некоторую единственную, подробно осязаемую, добротную форму. Такой мир требует некоторых чувственных отношений с ним. Даже самый умозрительный мир. Ведь человек — форма консервации времени. Нет, не только культура, а сам человек, со всеми своими телесными и душевными подробностями, мелочами, зацепками. А если мы и переживаем что бы то ни было как чужое, чуждое, недоступное, не вмещающееся в нас, — самое верное — это наблюдать за собой: и таким образом — проживать его изнутри, присваивать, делать частью себя. Даже — создавать самостоятельно, из собственной внутренней ткани: ведь наблюдение за собой - опыт исключительный — мы видим так, как свойственно только нам. Часто забывая, что окружающее лишь часть, важная, неотъемлемая, но всё-таки лишь часть происходящего с нами. Всё самое главное происходит внутри — и нашими же собственными усилиями. Или - не происходит. Ведь старый, добрый аутопойесис (аutopoiesis), иначе, "изготовление себя" - редкий навык.

Путей между ними (лоджиями, не людьми) было значительно больше. Разные и по-разному тронувшие. Некоторые оставили меня ровной, некоторые проскользнули мимо, а несколько крепко обосновались в сердце. Горы и равнина - разные домены бытия. В некотором роде, разные принципы организации проживаемого пространства. Равнины могут, пожалуй, случиться с нами и в горах. Наверное, верно и обратное, правда, гораздо реже. Нельзя исключать, что горы и равнина способны запросто — даже в одно мгновение — поменяться местами. Однако, некоторые пласты пространства-времени, проступавшие в этом пути, вряд ли повторить или обнаружить поменявшимися местами.

Скажем, первый привал между Thulo Shyaphru и Ghodatabela на седьмом дне пути.

Размеренно текущие воды реки, выпуклый контраст с настойчивым, не прекращающимся никогда шумом воды, что спешит откуда-то свыше. Непальцы, перемещающиеся вместе с нами по тропам. Виды гор и зелень склонов заменяют им фасады и витрины городов, а шум автомобилей - звучание рек и водопадов. Спешно проходя мимо, прибыв сюда ненадолго, всё, что успеваю рассмотреть - почти прозрачную, настолько тонкую, - поверхность иной жизни. Старательно перебираю невесомые и едва уловимые наблюдения, иногда - случайности. Прилетаю, мчу на скорости, накапливаю в себе иные пространства про запас: поскорей, не то не успеть (куда?). Глядишь, потом разберусь. И надо же, работает. Но ведь того, чем эта удивительная, распростертая в гималайских ущельях жизнь жива, не взять собой, точнее, толком и не увидеть. Доступно мне одно лишь внешнее. Пена дней.

Или, другое.

Цикадная (назвала её так) роща. Никаких особых оправ, кроме охватывающего звука, не нужно было этому пространству, чтобы завладеть всем моим вниманием. Опыт мимолетной обреченности на глубину. Мгновенное переключение внутренних планов: вдруг увидела себя здешним, давним человеком, для которой всё вокруг - прочная, надежная, добрая рутина.

И, наконец, три отрезка пути обратно: с Тцерко Ри, из Kyanjin Gumba в сторону Lama Hotel, велоспуск в районе Thulo Shyaphru. Об одном из них хочется так: а после обеда начался спуск, захватывающий дух. У этого впечатления нет ни одного детского аналога, кроме чувства беспричинной радости совсем раннего детства. Непальские поселения чередой проносились мимо меня. Дома на склонах. Люди россыпью вдоль дорог: хлопочущие женщины, играющиеся дети, беседующие мужчины. Повседневная, добрая и вечная суета сует. Вереницы семей навстречу: папа, ребенок, мама - на мотороллерах. Некоторые из них прекрасно выглядели и деловито куда-то спешили. Красота и полнота жизни, которая лишь только свершится для них или их потомков в далеком будущем, когда эти склоны, помимо гармонии природы, наполнятся элементами человеческого её, природы, осмысления. У домов (и даже смотровых площадок) будут более изящные художественные формы, у садов - замысловатые сочетания цветов, а у людей - не исчезнет из глаз свет и любопытство, а появится, помимо этого, удивление и достоинство творцов, преобразующих свою родную землю. Живя с ней в естественном единстве. Этот отрезок пути очень врезался в память. Опыт неслучившегося остро затачивает нас, как карандаши. Чтобы тонкая линия нас проступала сквозь и по лицу мироздания, а не жирные, неряшливые штрихи. Срезает не то, чтобы лишнее, а всё то, что может быть срезано. А остается то, что, вероятно почти неуничтожимо в нас, ну или гораздо меньше подвержено этому. Ядро, так сказать. То самое искомое. Что сказали нам найти.

И да, если и удается уловить опыт бытия-просто-так, почти всегда для меня это своеобразная практика себя в горах. Некоторое подлинное упражнение в существовании, в бытии-самой-собой. В парадоксальном единении. Путешествие по пути «нам сказали найтись» по тропам долины Лангтанг завершилось. В каждый его день можно продолжать вглядываться долго-долго, как в огонь или воду, уходить взглядом в его перспективу. Чтобы «найтись» иногда могло означать способность касаться чувственного воплощения осмысливаемой нами бесконечности.

Want to print your doc?
This is not the way.

Try clicking the ⋯ next to your doc name or using a keyboard shortcut (

CtrlP

) instead.